«Никаких фей тут нет. Есть только я».

Реджина пососала минут пять правую грудь, еще столько же левую, а потом настал черед молочной смеси. Что ж, не вышло из твоей мамы дойной коровы, думала Джейн, неся ребенка на кухню. Так что можете выгнать меня из стада и пристрелить. Пока Реджина радостно сосала из бутылки, Джейн наслаждалась блаженной тишиной, пусть даже с оттенком горечи. Взгляд ее упал на черные кудряшки дочери. Совсем как у меня, подумала она. Однажды Анжела в пылу гнева бросила: «Когда-нибудь ты получишь дочь, которую заслуживаешь». И вот ее пророчество сбылось — я получила ненасытную капризную девочку, подумала она.

Часы на кухне показывали три.

Она потянулась к папкам, которые вчера вечером привез детектив Мур. Джейн уже ознакомилась со всеми материалами по Эшбурну; сейчас она открыла новую папку и увидела в ней совсем другие документы. Они не касались жертв массового убийства в Эшбурне; это были материалы по автомобилю Джозефа Роука, который он бросил в нескольких кварталах от больницы, собранные бостонской полицией. Она нашла записи, сделанные Муром, фотографии салона автомобиля, дактилоскопический отчет и свидетельские показания. Пока Джейн находилась в заложниках, ее коллеги из отдела убийств не сидели сложа руки. Они буквально по крупицам собирали информацию о террористах. «Я была вовсе не одна, — подумала она, — мои друзья делали все возможное, чтобы спасти меня, и вот тому доказательство».

Она увидела подпись детектива под одним из протоколов допроса свидетеля и не удержалась от смешка. Черт возьми, даже заклятый враг Даррен Кроу работал на ее спасение, хотя почему нет? Не будь ее в команде, он бы лишился объекта для издевок.

Джейн принялась рассматривать фотографии салона автомобиля. Увидела смятые обертки от шоколадных батончиков и пустые банки из-под «Ред Була», разбросанные по полу. Сахар и кофеин в больших количествах — вот что нужно психопату, чтобы успокоиться. На заднем сиденье валялись скомканное одеяло, грязная подушка и желтая газетенка «Уикли Конфиденшл»; на первой полосе красовалась Мелани Гриффит. Джейн попыталась представить себе, как Джо лежит на заднем сиденье и листает газету, просматривая последние сплетни о восходящих и падающих звездах, но картинка почему-то не складывалась. Неужели он интересовался, чем занимаются эти голливудские придурки? А может, на фоне их порочной, сдобренной кокаином жизни его собственное существование казалось вполне сносным? Как бы то ни было, «Уикли Конфиденшл» служила отдушиной в тяжелые моменты.

Джейн отложила в сторону досье, собранное бостонской полицией, и потянулась к папке с материалами по преступлению в Эшбурне. И вновь перед ней возникли фотографии убитых женщин. И вновь ее взгляд остановился на жертве номер пять. Она вдруг поймала себя на том, что больше не может смотреть на кровь, на смерть. Похолодев от ужаса, она закрыла папку.

Реджина уснула.

Она отнесла ребенка в кроватку, потом нырнула в свою постель, но дрожь не уходила, и даже тепло Габриэля не согревало. Она понимала, что ей необходимо поспать, но хаос в голове мешал уснуть. Слишком много образов теснилось в сознании. Она впервые поняла, что значит бессонница от усталости. Она слышала, что от недостатка сна люди сходят с ума; может, и она уже на грани помешательства от бесконечных кошмаров и вечно орущего ребенка? «Я должна избавиться от этих снов».

Она почувствовала, как рука Габриэля обвила ее шею.

— Джейн!

— Да, — пробормотала она.

— Ты вся дрожишь. Тебе холодно?

— Немножко.

Он прижал ее покрепче, делясь своим теплом.

— Реджина просыпалась?

— Да, недавно. Я уже покормила ее.

— Была ведь моя очередь.

— Я все равно не спала.

— Почему?

Джейн не ответила.

— Опять этот сон? Да? — спросил он.

— Она как будто преследует меня. Не хочет оставить меня в покое. Черт возьми, каждую ночь она приходит ко мне и не дает уснуть.

— Алена погибла, Джейн.

— Значит, это ее призрак.

— Ты ведь не веришь в призраки.

— Раньше не верила. Но сейчас…

— Что-то изменилось?

Джейн перевернулась на бок и, посмотрев на мужа, увидела в его глазах слабый отблеск городских огней. Ее красавец Габриэль. Как же ей так повезло? Что она сделала, чтобы заслужить его? Она коснулась его лица, провела пальцами по колючей щетине. Даже спустя полгода после свадьбы ей все не верилось, что она делит супружеское ложе с этим мужчиной.

— Я просто хочу, чтобы все снова стало как прежде, — сказала она. — Как будто не было того страшного дня.

Он крепче прижал ее к себе, и Джейн ощутила запах мыла и теплой кожи. Запах ее мужа.

— Потерпи еще немного, — сказал он. — Возможно, эти сны необходимы тебе. Ты переживаешь заново то, что случилось. Так проходят травмы.

— А может, мне просто нужно что-то сделать.

— Что сделать?

— То, о чем просила Алена.

Он вздохнул.

— Ты опять о призраках.

— Но ведь она говорила со мной. Я же это не выдумала. Это не сон, это память, реальные события. — Джейн перевернулась на спину и уставилась в потолок. — «Мила знает». Вот что она сказала. И я это запомнила.

— Что знает Мила?

Она посмотрела на Габриэля.

— Я думаю, Алена имела в виду Эшбурн.

26

К тому времени, как они оказались на борту самолета, вылетающего в Вашингтон, ее груди набухли и разболелись, и тело отчаянно просило облегчения, которое мог принести только грудной ребенок. Но Реджины рядом не было; сегодня она проводит время в заботливых руках Анжелы, и сейчас ее баюкают и развлекают так, как действительно нужно баюкать и развлекать младенца. Уставившись в окошко иллюминатора, Джейн подумала: «Моей дочери всего две недели, а я уже бросила ее. Плохая из меня мать». Но когда Бостон остался далеко внизу, она испытала уже не чувство вины, а внезапную легкость, как будто избавилась от груза материнства, бессонных ночей и бесконечных хождений взад-вперед по комнате. «Что со мной? — удивлялась она. — Почему я испытываю облегчение от того, что нахожусь вдали от ребенка?»

«Плохая из меня мать».

Габриэль взял ее за руку.

— Все в порядке?

— Да.

— Не переживай. Твоя мама прекрасно с ней справляется.

Она кивнула и снова устремила взгляд в окно. Как она могла сказать своему мужу о том, что у его ребенка такая плохая мать — радуется тому, что выбралась из дома и снова вернулась к охоте на преступников? Как признаться в том, что она так скучает по работе, что у нее сжимается сердце, когда на экране телевизора мелькают люди в полицейской форме?

Откуда-то сзади донесся детский плач, и у Джейн запульсировало в грудях, тяжелых от молока. «Мое тело наказывает меня за то, что я бросила Реджину», — подумала она.

Лишь только они вышли из самолета, Джейн нырнула в дамскую комнату. В кабинке она уселась на стульчак и принялась сцеживать молоко в марлевые салфетки, задаваясь вопросом: испытывают ли коровы такое же облегчение, когда их доят? Какое расточительство, думала она, отжимая в унитаз и смывая драгоценное молоко.

Габриэль ждал ее у газетного киоска.

— Чувствуешь себя лучше? — поинтересовался он.

— Му-у-у.

Детектив из Лисбурга Эдди Уордлоу не выказал особого восторга от встречи с ними. Он оказался мужчиной лет сорока с кислым лицом и глазами, которые не улыбались даже тогда, когда это пытались сделать губы. Джейн не могла понять: то ли он слишком устал, то ли просто раздражен их визитом. Вместо приветствия он попросил их предъявить удостоверения и унизительно долго изучал каждое, как будто сомневаясь в подлинности. Только после этого он неохотно пожал им руки и провел через пост охраны.

— Сегодня утром я говорил с детективом Муром, — начал Уордлоу, когда они шли по коридору.

— Мы сообщили ему, что летим на встречу с вами, — сказала Джейн.

— Он сказал, что вам можно доверять. — Уордлоу полез в карман за ключами, но вдруг замер и взглянул на посетителей. — Мне нужно было узнать, кто вы такие, поэтому я наводил справки. Значит, вы понимаете, что происходит.