— Кем была Алена? — спросила Джейн.

— Ее полное имя? Вероятно, мы никогда этого не узнаем.

Джейн перевела взгляд на Барсанти.

— Вы следовали за ней до самого Бостона и так и не узнали ее имени?

— Но мы узнали о ней другое, — ответил Барсанти. — Мы знали, что она свидетель. Она была в том доме в Эшбурне.

«Вот оно, — подумала Джейн. — Связь между Эшбурном и Бостоном».

— Как вы узнали об этом? — поинтересовалась она.

— По отпечаткам пальцев. Эксперты собрали на месте преступления десятки неидентифицированных отпечатков. Они не соответствовали отпечаткам пальцев жертв. Возможно, их оставили клиенты борделя. Но один комплект отпечатков совпал с пальчиками Алены.

— Минутку, — вмешался Габриэль. — Бостонская полиция сразу же отправила отпечатки пальцев Алены в СИВС. [4] Никакого соответствия обнаружено не было. И в то же время вы говорите, что ее отпечатки оказались на месте преступления в январе? Почему тогда СИВС не дали нам никакой информации?

Глассер и Барсанти переглянулись. Их красноречивые взгляды были ответом на вопрос Габриэля.

— Вы не передавали ее отпечатки в СИВС, — ответил за них Габриэль. — Этой информацией могла бы воспользоваться бостонская полиция.

— Ею могли воспользоваться и другие, — возразил Барсанти.

— Черт возьми, кто эти другие, о которых вы все время говорите? — вмешалась Джейн. — Я была заложницей этой женщины в больнице. К моей голове было приставлено дуло пистолета. Вы хотя бы немножко думали о заложниках?

— Конечно, думали, — заявила Глассер. — Но мы хотели, чтобы все вышли оттуда живыми. В том числе и Алена.

— Прежде всего Алена, — добавила Джейн. — Поскольку она была вашим свидетелем.

Глассер кивнула.

— Она видела то, что произошло в Эшбурне. Вот почему те двое появились в больничной палате.

— Кто их послал?

— Мы не знаем.

— У вас есть отпечатки пальцев человека, которого она застрелила. Кто он?

— Этого мы тоже не знаем. Он бывший военный, а Пентагон не дает сведений о своих.

— Вы же департамент юстиции. И даже вы не можете получить доступ к этой информации?

Глассер отошла от окна и села в кресло напротив Джейн.

— Теперь вы понимаете, с какими трудностями мы сталкиваемся. Мы с агентом Барсанти вынуждены вести это дело в обстановке максимальной секретности. Мы не хотели привлекать к себе внимания, потому что они тоже ее искали. Но мы надеялись найти ее первыми. И подобрались совсем близко. Из Балтимора до Коннектикута, потом до Бостона агент Барсанти следовал за ней по пятам.

— Как вам удавалось отслеживать ее передвижения? — спросил Габриэль.

— Поначалу это было легко. Мы просто шли по следу, который оставляла кредитка Джозефа Роука. Он снимал наличные в банкоматах.

— Я постоянно пытался связаться с ним, — признался Барсанти. — Оставлял ему на мобильном голосовые сообщения. Даже попросил его старую тетушку из Пенсильвании передать ему кое-какую информацию. Наконец Роук перезвонил мне, и я попытался уговорить его встретиться. Но он мне не доверял. Потом он застрелил полицейского в Нью-Хевене, и мы потеряли его след. Вот тогда, я думаю, они и расстались.

— Откуда вы узнали, что они путешествуют вместе?

— В ночь массового убийства в Эшбурне, — объяснила Глассер, — Джозеф Роук останавливался на ближайшей автозаправке. Он расплатился кредиткой, потом спросил служащего, нет ли у них машины техпомощи, поскольку он подобрал на дороге двух женщин, у которых возникли проблемы.

Воцарилось молчание. Габриэль и Джейн переглянулись.

— Двух женщин? — переспросила Джейн.

Глассер кивнула.

— Камера видеонаблюдения на автозаправке зафиксировала автомобиль Роука. Сквозь лобовое стекло просматривается женщина на переднем сиденье. Это Алена. Именно в эту ночь их пути пересеклись, и Джозеф Роук стал ее соучастником. В ту самую минуту, когда он посадил девушек в свою машину, впустил их в свою жизнь, он стал меченым. Спустя пять часов после остановки на заправке его дом подожгли. И тогда он понял, что попал в большую беду.

— А вторая? Вы сказали, что он подобрал на дороге двух женщин.

— О ней нам ничего неизвестно. Только то, что она ехала с ними до самого Нью-Хевена. Это было два месяца назад.

— Вы говорите о съемке из патрульной машины. На ней зафиксирован момент убийства офицера полиции.

— Да, на пленке видно, как над задним сиденьем автомобиля Роука поднимается чья-то голова. Но мы видели только затылок, лицо ни разу не мелькнуло. Так что никакой информации об этой женщине у нас нет. Лишь несколько рыжих волос, оставшихся на сиденье. Мы полагаем, что ее уже нет в живых.

— А если она все-таки жива, — добавил Барсанти, — тогда она остается нашим последним свидетелем. Только она видела, что произошло в Эшбурне.

— Я могу назвать ее имя, — тихо произнесла Джейн.

Глассер нахмурилась.

— Что?

— Это я о том сне. — Джейн взглянула на Габриэля. — Я помню, что сказала мне Алена.

— Ее преследуют кошмары, — пояснил Габриэль. — О захвате здания больницы.

— И что в этом сне? — спросила Глассер, не отрывая взгляда от Джейн.

Джейн сглотнула.

— Я слышу, как барабанят в дверь, потом в комнату врываются люди. И она наклоняется ко мне. Хочет мне что-то сказать.

— Алена?

— Да. Она говорит: «Мила знает». Это все, что она сказала. «Мила знает».

Глассер внимательно посмотрела на Джейн.

— Мила знает? В настоящем времени? — Она перевела взгляд на Барсанти. — Наша свидетельница еще жива.

29

— Я удивлен, что вы пришли, доктор Айлз, — сказал Питер Лукас. — Я так и не смог вам дозвониться. — Его рукопожатие было кратким — прохладное деловое приветствие, что было вполне объяснимо, поскольку Маура так и не удосужилась ответить на его звонки. Он провел ее через вестибюль «Бостон Трибьюн» к посту охраны, где ей вручили оранжевую бирку посетителя.

— Не забудьте сдать, когда будете уходить, мэм, — напомнил охранник.

— Да уж, это в ваших интересах, — добавил Лукас, — иначе этот парень будет гнаться за вами, как охотничий пес.

— Приму к сведению, — отозвалась Маура, прикрепляя бирку к блузке. — У вас тут охрана серьезнее, чем в Пентагоне.

— Вы знаете, сколько недовольных бывает после каждой газетной публикации? — Он вызвал лифт и, обернувшись, взглянул на ее серьезное лицо. — Ох-хо-хо. Думаю, вы тоже из их числа. Поэтому и не отвечали на мои звонки?

— Статья, которую вы написали обо мне, многим испортила настроение.

— Из-за меня или из-за вас?

— Из-за меня.

— Я неправильно вас процитировал? Исказил ваши мысли?

Поколебавшись, она призналась:

— Нет.

— Тогда почему вы на меня сердитесь? Я же вижу, что сердитесь.

Она посмотрела ему в глаза.

— Я была слишком откровенна с вами. И напрасно.

— Знаете, а мне было интересно брать интервью у женщины, которая откровенна, — признался он. — Приятное исключение.

— Вы представляете, сколько звонков я получила? По поводу моей теории о воскрешении Христа.

— А! Вы об этом.

— Звонили даже из Флориды. Люди возмущены моим богохульством.

— Вы ведь всего лишь высказали свое мнение.

— Когда ты все время на виду, это бывает опасно.

— Ну, это как посмотреть, доктор Айлз. Вы фигура публичная, и, если говорите что-то интересное, это сразу привлекает внимание. По крайней мере, вам есть что сказать, в отличие от многих других, кого мне приходится интервьюировать.

Двери лифта открылись, и они вошли в кабину. Наедине с Лукасом Маура чувствовала себя неловко от его чрезмерной близости и откровенно изучающего взгляда.

— Так зачем вы мне звонили? — поинтересовалась она. — Пытаетесь навлечь на меня еще большие неприятности?

— Я хотел знать, как прошло вскрытие трупов Джо и Алены. Вы так и не распространили пресс-релиз.

— Мне не удалось завершить вскрытие. Трупы перевезли в лабораторию ФБР.